<< Назад  |   Оглавление  |   Далее >>

Хвала учебе — проклятье школе

6. А как же обучение? Это ли не цель?

6.2. В школе нет условий для учебы

Для того чтобы после смерти получить прощение и попасть в рай, нужно искренне веровать, вести праведный образ жизни и неустанно замаливать грехи. При чём тут церковь?

Для того чтобы стать разносторонне образованным человеком, нужно сохранить в себе детское «я сам!», раскрепостить в себе природное любопытство и без стеснения утолять его всякий раз при малейшей возможности, благо возможностей сейчас так много, как никогда. При чём тут школа?

Если у вас, дорогой читатель, есть дети, которые ходят в школу, то вы, наверное, пытаетесь время от времени растолковать им кое-что из учебного материала или объяснить решение какой-нибудь математической задачи. И потому вы знаете, как это трудно. Уже через две-три минуты ваш ребенок начинает зевать, ерзать на стуле и почесываться. Постепенно его дыхание становится всё глубже и медленнее, а лицо приобретает сонное выражение. Он уже не в состоянии воспринимать какую-либо учебную информацию, а только покорно ждет, когда же вы наконец закончите с вашими объяснениями.

Проблема тут не в том, что вы плохо объясняете. Просто учебный материал не вызывает у него ни малейшего интереса (как, впрочем, и у вас тоже). К тому же вы своими интонациями стали настолько похожи на школьного учителя, что ваш ребенок, будучи школьником с солидным стажем, уже рефлекторно впадает в то состояние тела и души, в котором он обычно пребывает на школьных уроках. Если вы теперь не отступитесь, а возьмете ребенка за плечи и хорошенько встряхнете, если вы проявите твердость, терпение и изобретательность, то через некоторое время ваши усилия, вероятно, увенчаются успехом (хотя на это может понадобиться значительно больше сорока пяти минут, отпущенных на стандартный школьный урок).

Теперь представьте себе, что перед вами сидит не один ребенок, а тридцать, и это не ваши дети, а чужие, и дело происходит не в домашней обстановке, а в большом, неуютном, нежилом помещении, которое меблировано лишь скучными рядами дешевых столов и стульев. Дети пришли сюда не по доброй воле, а потому, что их заставили. Но раз уж так получилось, что они собрались все в одном месте, то они горят страстным желанием поболтать и поиграть друг с другом. Ваша задача, дорогой читатель, заключается в том, чтобы, во-первых, решительно подавить в них эту жажду взаимного общения, а во-вторых — донести до каждого из них тот самый учебный материал, который вы однажды уже пытались объяснить вашему собственному ребенку. Только на этот раз вы жестко ограничены во времени и вам не позволено трясти своих слушателей за плечи.

Не кажется ли вам, что эта задача не вполне реалистична? Если уже с одним ребенком при гораздо более благоприятных обстоятельствах у вас возникли едва преодолимые трудности, то как это может удаться теперь с тридцатью? Ответ на этот вопрос, очевидно, гласит: никак. Это просто невозможно.

Тем не менее эта невозможная задача принадлежит к повседневной жизни каждого школьного учителя. Но ведь он же профессионал, мастер своего дела! Профессиональный жонглер, к примеру, может легко жонглировать тридцатью тарелками одновременно, а нам с вами, дай бог, не разбить хотя бы одной. Дипломированный педагог наверняка должен владеть какими-то секретами ремесла, которые позволяют ему совершать невозможное. Во всяком случае так, наверное, думают молодые люди, которые избирают учительство в качестве своей будущей профессии.

Профессиональная подготовка высококвалифицированных педагогических кадров, как и всякая учеба в вузе, состоит из посещений и сдач. Чтобы получить высшее образование, необходимо посетить столько-то лекций и семинаров и сдать столько-то зачетов и экзаменов. Для допуска к экзаменам от вас еще могут потребовать написать сколько-то рефератов и сколько-то отчетов по практикумам и лабораторным работам. После того как в вашей зачетной книжке набирается достаточно пометок об успешных сдачах, вы приступаете к педагогической деятельности в школе — для начала в качестве практиканта. Под бдительным надзором опытного доцента-наставника стоите вы теперь в классной комнате перед тридцатью чужими детьми, у которых ваши коллеги-учителя уже задолго до вас отбили всякую охоту к учебе. Вы должны разбудить в каждом из них интерес и вложить им в голову прочные знания о причинах и итогах пунических войн, или о международной номенклатуре органических соединений, или о средствах выразительности художественной речи, или о методах решения логарифмических уравнений, или же о чём-то еще в той же мере необходимом для вступления во взрослую жизнь. И тут вы внезапно осознаете, что до сих пор никто так и не поделился с вами профессиональными секретами по части того, как справляться с невозможными задачами. Что же делать?

Если вы хотите проявить честность, то вам, вероятно, придется признаться:

— Дорогие дети, я глубоко сожалею, но у меня нет ни малейшего понятия о том, каким образом в этой убогой обстановке можно вырастить из вас культурных, интеллигентных, образованных людей.

А ваши следующие слова будут обращены к доценту-наставнику:

— Уважаемый господин доцент, когда вы читали нам лекции о педагогике, вы говорили, что для эффективного педагогического взаимодействия требуется наличие определенных предпосылок. Среди таковых вы особенно отмечали: во-первых, высокую мотивацию учащихся; во-вторых, индивидуальный подход в удовлетворении их потребности в самовыражении; в-третьих, возможность непосредственного применения полученных знаний на практике. А теперь, скажите на милость: какая, к черту, мотивация, если все дети моментально разбегутся отсюда, стоит их только уверить, что они не будут за это наказаны? Какое, к дьяволу, самовыражение на фронтальном уроке, план которого заранее расписан в соответствии с федеральными государственными образовательными стандартами? Какая, к едреной фене, практика, когда школа дает знания о чем угодно, но только не о том, что действительно может пригодится ребенку в реальной жизни за пределами школы? Мне, господин доцент, остается только констатировать, что в данных обстоятельствах отсутствуют необходимые условия для сколько-нибудь успешной учебно-педагогической деятельности.

Требуется большое мужество, чтобы произнести эту искреннюю, дерзновенную речь, которую с полным правом можно приравнять к героическому поступку. В награду за героизм вас ожидает, вероятно, долгая, счастливая жизнь с чистой совестью. Но зачет по педагогической практике вы, разумеется, не получите, и о карьере школьного учителя вам придется забыть. Несколько лет, проведенных в педагогическом вузе, пойдут насмарку.

Однако подавляющее большинство людей, конечно, не являются героями. К тому же всякому студенту хорошо известно, что во время экзаменов и проверок ни в коем случае нельзя делать прямодушных признаний вроде «у меня нет ни малейшего понятия». Наоборот, надо напустить на себя бодрый, уверенный вид, как будто тебе достался вопрос, на котором ты собаку съел, и с самой серьезной миной молоть первое, что придет на ум, — с интонациями полной убежденности. Не исключено, что твой ответ окажется отчасти правильным, и даже если ты и не получишь оценку «отлично», то уж «удовлетворительно» тебе во всяком случае обеспечено. Особенно высоки твои шансы в гуманитарных науках.

Потому всякий нормальный педагог-практикант, поставленный в первый раз перед тридцатью детьми, ничтоже сумняшеся приступает к выполнению своей безнадежной задачи, словно его и вправду обучили совершать невозможное. И смотри-ка: в целом он успешно проходит педагогическую практику, отделавшись лишь парой несущественных придирок со стороны доцента-наставника. Душа его наполняется радостью и ликованием — как у всякого студента, которому удалось обмануть преподавателя на экзамене. Однако в действительности перехитрил он не кого-нибудь, а самого себя, потому что теперь он обречен на то, чтобы быть обманщиком всю остальную жизнь.

Получив диплом педагога, молодой специалист приступает к работе в школе, а через четыре-пять лет, проявив достаточного рвения, он уже проходит аттестацию на присвоение высшей квалификационной категории. По всем внешним признакам, он теперь настоящий профессионал, но на самом деле он так и не получил доступа к главному секрету ремесла, благодаря которому он мог бы в школьных стенах по-настоящему практиковать профессию учителя, ведя вверенных ему детей ко всё новым и новым достижениям в учебе и в жизни. Рано или поздно ему уготован глубокий душевный надлом — после того, как он окончательно осознáет, что никакого секрета вообще не существует. Это значит, что он обманулся в лучших ожиданиях своей молодости. Он выбрал неправильную профессию, в которой заведомо невозможно достичь успеха. От него ежедневно ждут результатов, которые он не в состоянии обеспечить, потому что это выше человеческих сил. Все его усилия стать хорошим учителем ведут лишь к разочарованию и бесплодному истощению сил.

Он даже не может посетовать на свое плачевное положение, поскольку он должен разыгрывать из себя авторитетную персону. Ему не дозволено быть искренним. Он вынужден напускать на себя важный вид, отстаивать ложные ценности и притворяться, будто педагогические теории, которые на самом деле просто высосаны из пальца, имеют какое-то отношение к реальности. (Школьники бывают очень удивлены, когда случайно встречают своего школьного педагога в приватной жизни и выясняют, что он, собственно, является таким же нормальным человеком, как и все.) Ко всему прочему, когда дети и родители оказываются недовольны школой (а они почти всегда недовольны), тогда они ругают на чем свет стоит не кого-нибудь, а именно учителя, хотя он, если разобраться, является первой жертвой чудовищной системы.

Тут будет, пожалуй, уместно привести кое-какие данные педагогической науки. Практическая эффективность школьного образования уже более пятидесяти лет является предметом самых пристальных научных исследований, и на такие исследования имеется очень мощный социальный заказ.

Дело в том, что в мире до сих пор очень широко распространены социалистические идеи — не столько в бывших странах победившего социализма, сколько на Западе — там, где социализма во всей его красе пока что никогда не бывало. Социалистических убеждений придерживаются, как правило, очень милые, интеллигентные люди. Среди них много ученых и политиков. Они искренне желают добра всем и каждому, но, к сожалению, очень часто их усилия приводят к прямо противоположным результатам, потому что они не всегда понимают, что делают.

Так вот, одна из главных задач, которую они перед собой ставят, — это искоренение в обществе всякого социального неравенства. При этом очень большие надежды всегда возлагались именно на образование, в особенности — школьное. Считалось, что если дети высокооплачиваемых, хорошо образованных людей и дети низкооплачиваемых, необразованных людей будут иметь равный доступ к образованию, то это выравняет их шансы на жизненный успех. Практика, однако, показала, что этого, увы, не происходит. В среднем дети образованных родителей неизменно становятся образованными людьми, а дети неучей остаются неучами.

Поэтому перед учеными встала очень важная задача: выяснить, от каких параметров, поддающихся государственному контролю, зависит успешность школьной учебы. Ведь как только такие параметры будут установлены, их можно будет избирательно «подкрутить» и добиться того, чтобы «плохие» школы с неблагополучным контингентом детей подтянулись и встали вровень с «хорошими» школами.

Ученые рьяно взялись за дело, и первое ошеломляющее открытие было сделано в 1966 году группой американских ученых во главе с профессором Джеймсом Коулманом. Это открытие заключается в том, что количество средств, выделяемых школе, никакого влияния на успешность учебы не оказывает.

Впоследствии этот результат многократно перепроверялся и уточнялся. Некоторым ученым удалось всё-таки обнаружить кое-какую зависимость успехов учеников от финансирования школы, но она оказалась настолько слабой, что не может служить основанием для каких-либо практических рекомендаций. Также не увенчались успехом попытки выявить какие-либо другие параметры, поддающиеся настройке, которые играли бы сколь-нибудь заметную роль. Ни улучшение методики преподавания, ни увеличение зарплаты учителя, ни повышение его квалификации, ни уменьшение количества учеников в классе, ни оснащение классов самыми современными пособиями — ничто не способно превратить неуспешного ученика в успешного.

Все объективные факторы успеха совершенно явно лежат вне школы, причем они не составляют никакой тайны. Согласно исследованиям, единственно статистически значимым фактором является влияние родителей. Главную роль играют их образованность, доход и время, уделяемое детям. Отсюда напрашивается вывод, который исследователи по понятным причинам не могут сделать сами, но мы справимся и без них. Хождение в школу — это пустая трата времени. Хотя дети и проводят там по многу часов в день, реальное усвоение знаний, будто бы даваемых школой, происходит вовсе не в классной комнате и не при посредничестве учителей, а дома при прямой или косвенной поддержке родителей. Впрочем, родители знают об этом и безо всяких исследований. Если ребенок не способен подготовиться к ответственному экзамену самостоятельно, то для него нанимают репетитора. На школу, собственно, никто и не рассчитывает.

29.11.2021