<< Назад  |   Оглавление  |   Далее >>

Хвала учебе — проклятье школе

6. А как же обучение? Это ли не цель?

6.3. Школа не терпит усовершенствований

Школу часто называют храмом науки, и такое сравнение является более глубоким, чем может показаться на первый взгляд. Как вы думаете, что получится, если вы придете в школу к учительнице своего ребенка и захотите рассказать ей о том, какие изменения она может внести в свои уроки, чтобы дети стали лучше учиться? Да она просто расценит это как величайшую наглость с вашей стороны! С тем же успехом вы можете прийти в храм к священнику, чтобы предложить ему внести усовершенствования в порядок проведения священной литургии.

Вместе с тем обширная педагогическая литература просто кишит описаниями всевозможных инноваций. Современные образовательные технологии непрерывно множатся и ширятся. Курсы профессиональной переподготовки педагогов насчитывают всё больше и больше слушателей.

Но что же мы увидим, заглянув в обычный класс обычной школы? А всё то же, что и пятьдесят лет назад. Разве что учитель математики уже больше не рисует кругов и треугольников на доске, а проектирует их на экран, начертив заранее в компьютерной программе. Меня, помнится, в бытность мою школьником восхищало в моем учителе математики прежде всего то, какой идеальный круг он мог нарисовать от руки одним росчерком. Сомневаюсь, что нынешние педагоги — пусть даже прошедшие курс переподготовки — способны начертить от руки хотя бы ровный квадрат. А помните, как в «Томе Сойере» школьному учителю приходилось рисовать на доске не то, что круг, а целую географическую карту? Как видим, общий прогресс не обходит школу стороной и вносит всё же некоторое облегчение в учительский труд.

Что же касается обилия инноваций, разработанных непосредственно в недрах педагогической науки, то тут поневоле приходят на ум слова одного из чеховских героев: «Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то это значит, что болезнь неизлечима».

Давайте поставим себя на место молодого, амбициозного учителя — пусть для определенности учителя физики, — который еще не понял, куда он вляпался, и всё еще горит желанием сеять разумное, доброе, вечное. Какие перспективы нас ожидают?

Вот перед нами на первых партах сидят два отличника — девочка Маша и мальчик Петя. Девочка Маша еще три года назад была очаровательным, восторженным ребенком с задорным блеском в глазах. Она мечтала стать актрисой, ходила в театральный кружок, занималась танцами в балетной студии и училась играть на фортепиано у частного преподавателя, который считал ее самой способной своей ученицей. Но потом нагрузка в обычной школе увеличилась, и на домашние задания стало уходить всё больше и больше времени. Пришлось ей отказаться и от театрального кружка, и от танцев. Уже полгода, как ее пальцы не касались фортепианных клавиш. Она сознает, что ей уже не суждено стать актрисой. Она больше не знает, кем она хочет быть. Глаза потухли, плечи ссутулились. Она еще продолжает хорошо учиться, но не потому, что ее радуют пятерки, а просто по инерции, в силу своей природной старательности и чтобы не огорчать маму с папой. Она вызывает искреннюю жалость. Ну зачем ей все эти законы Ньютона, силы Лоренца и правила Ленца? Давайте отпустим ее с урока или хотя бы освободим от домашних заданий, чтобы у нее снова появилось время на музыку. Пусть расправит плечи и идет ради бога восстанавливаться в балетной студии и в театральном кружке. Пусть в добавок запишется в какой-нибудь хор и самым серьезным образом займется дикцией, чтобы избавиться от шепелявости и «каши» во рту.

Нет, отпускать с урока — это не в нашей компетенции. Ставить дикцию здесь, на уроке физики, — тоже не наше дело. У нас есть учебный план, которого мы обязаны придерживаться. Так что, детки:

— Открыли тетрадки и записали тему сегодняшнего урока: «Изотермы Ван-дер-Ваальса».

А вот мальчик Петя. Это худосочный, бледный подросток с взъерошенными волосами и толстыми очками на носу. Он уже прочел учебник физики от корки до корки, а также всю подшивку журнала «Квант». На всех олимпиадах по физике он занимает первые места. Он смотрит на нас со скучающим презрением и развлекается время от времени тем, что указывает нам на наши ошибки. Ему тут, на нашем уроке, тоже делать нечего. Лучше бы пошел погулял, подышал свежим воздухом, погонял мяч, позанимался бы каким-нибудь спортом, но — увы, мы не уполномочены на то, чтобы это ему разрешить. Вместо этого мы обязаны делать вид, что обучаем его физике.

А вот с задней парты тянет руку мальчик Вася. Это гориллоподобный громила больше центнера весом. Он просит разрешения выйти в туалет, и мы прекрасно знаем, что это не потому, что у него переполнен мочевой пузырь, а потому что ему нужно срочно выкурить очередную дозу спайса. Разумеется, мы его отпускаем, иначе он придет в буйное, невменяемое состояние. Он, впрочем, тоже достоин сочувствия. Если обладателя могучего организма, в котором кипят жизненные соки, засадить за парту, отняв право на активную, осмысленную деятельность, то бог знает, куда он зайдет в поисках утраченного смысла. Ему бы жонглировать в цирке пудовыми гирями, а мы тут пристаем к нему со своим Ван-дер-Ваальсом.

Существует расхожее мнение, что в педагоги должен идти только тот, кто любит детей. Нет ничего более далекого от действительности. С тем же успехом можно было бы утверждать, что билетные контролеры должны испытывать любовь к пойманным ими «зайцам». Школьный учитель, который бы на самом деле любил своих учеников, был бы не способен исполнять свои профессиональные обязанности. У него просто сердце разорвалось бы от сострадания к этим обездвиженным, пригвожденным к партам детям, которым он, учитель, — наперекор их реальным потребностям — должен скармливать унифицированные, омертвленные знания, полностью оторванные от всякого практического применения. Любящий учитель чувствовал бы себя последним подлецом, поставив себя на службу бездушной административной машины, какой является государственная система образования. Профессия педагога гораздо больше подходит изощренному садисту, испытывающему тайное удовольствие от вида девочки, которая, получив двойку, размазывает слезы и сопли по распухшему лицу.

Конечно, молодому амбициозному педагогу очень неприятно слышать ворчание уязвленной совести и сознавать свое бессилие перед мертвящей системой. Он обязательно нуждается в какой-то отдушине. И тут ему приходит в голову спасительная мысль, что, может быть, не всё так безнадежно — просто вся загвоздка в его молодости и неопытности. Ситуацию еще, наверное, можно поправить, если пройти курсы повышения квалификации, освоить какие-нибудь современные образовательные технологии. Он жадно хватается за инновации как за соломинку. И пока он их осваивает, пока внедряет, пока собирает портфолио для прохождения квалификационной аттестации, — проходят годы. Пыл молодости тем временем охладевает, совесть становится менее назойливой, амбиции утрачиваются.

Да, как ни странно, школьные учителя — в особенности в начале своей карьеры — это тоже живые люди, которые не хотят быть бездушными винтиками. Им нужна хотя бы надежда на какой-то просвет в будущем. Поэтому школа должна пребывать в состоянии перманентного реформирования. Многообещающие инновации, которые вот-вот должны принести долгожданные перемены, играют важную роль громоотвода для излишних творческих устремлений начинающих педагогических работников. В конечном итоге все нововведения служат лишь для поддержания незыблемой стабильности системы — для того, чтобы по существу в ней никогда ничего не менялось.

Всякая новшество, которое претендует на то, чтобы прижиться, обязано удовлетворять, как минимум, трем критериям приемлемости, соответствующим трем истинным целям школьного образования:

Во-первых, школьники на протяжении всех лет учебы должны быть изолированы от производительного труда и от знаний, позволяющих приносить заработок.

Во-вторых, к окончанию школы они должны быть рассортированы по неким условным «способностям».

И в-третьих, они должны быть приучены к покорности и беспомощности.

Эти критерии практически полностью исключают нововведения, которые бы действительно пошли на пользу детям, чьи частные человеческие интересы отнюдь не совпадают с интересами государственной машины управления. А кроме того, школа уже и сейчас прекрасно справляется со своими подлинными задачами и не нуждается в каких бы то ни было изменениях.

29.11.2021