<< Назад  |   Оглавление  |   Далее >>

Три коварные ловушки на пути к иностранному языку и как в них не угодить

Лекция вторая.
Выучить иностранный язык невозможно!

Дорогие коллеги!

Сегодня я вам скажу самое важное из всего того, что хочу вам сказать. В конце концов, все остальные лекции слушать не обязательно, но на этот раз речь пойдет о самых что ни на есть принципиальных вещах. Причем эти вещи — как раз из разряда тех, о которых не очень-то принято говорить вслух. Но если их оставить без внимания, то самые героические попытки выучить иностранный язык окажутся тщетными.

Мне нередко доводилось слышать от самых разных людей примерно такое заявление. (Да и вы, наверняка, что-то подобное уже не раз слышали.) Люди с полной убежденностью говорят:

— Что? Вы предлагаете мне учить иностранный язык? Ну, нет. И даже не пытайтесь меня уговаривать. Я уже честно пытался много-много раз. Перепробовал все методики, какие есть. Убил уйму времени. Ничего не вышло. Это не для меня. Я уже давно пришел к окончательному выводу: у меня просто нет ни малейших способностей к иностранным языкам.

Подобные заявления очень распространены, но окончательный вывод, который в них содержится, сделан, тем не менее, неверно. А неверен он потому, что основан на ложной посылке, будто иностранный язык в принципе можно выучить. На самом деле это не так. Если под учебой понимать то, что происходит, например, в школе, то выучить иностранный язык невозможно. Во всяком случае, это пока еще решительно никому никогда не удавалось.

Вы скажете: что за бред! Как же, вот есть же люди которые свободно говорят на иностранных языках, и даже не на одном! Значит, они его как-то выучили!

Э-э, отвечу я, смотря что понимать под словом «выучили»! Я не утверждаю, что освоить иностранный язык вообще невозможно. Я лишь утверждаю, что те действия, к которым побуждают нас преподаватели в школе или на языковых курсах, никогда не приведут нас к знанию иностранных языков.

Не будем далеко ходить за примерами. Мы все с вами прекрасно говорим по-русски. Но мы же не утверждаем, что мы русский язык именно выучили! Разве мы владеем русским языком в результате учебы в школе? Разве мы ходили на какие-то языковые курсы? Разве мы заводили словарики, в которых выписывали значения русских слов? Разве мы заучивали таблицы неправильных глаголов, которых в русском языке, пожалуй, больше, чем в любом другом?

Ситуация с иностранным языком ни коим образом не является исключением. Таким же образом дело обстоит с любой другой мало-мальски обширной областью человеческих знаний. Точно так же нельзя выучить математику, нельзя выучить историю, нельзя выучить медицину.

Я иногда спрашиваю своего сына-школьника: «Ну ты что, выучил математику?» А он мне отвечает: «Да!» Я говорю: «Ну хорошо, молодец!» Но на самом деле мой вопрос означает: «Ты подготовился к завтрашней контрольной работе?» Так вот: выучить иностранный язык в смысле подготовиться к завтрашней контрольной работе или к завтрашнему экзамену — это, конечно, можно. А в том смысле, в каком это нужно нам, чтобы потом им свободно владеть, — это совсем другое дело.

Давайте себе на минуту представим, что тот самый человек, который решил, что у него нет никаких способностей к иностранным языкам, задумал таким же манером выучить медицину. Вот он обзавелся горой учебников и пособий и положил каждый день после работы штудировать их в течении часа. А кроме того записался на медицинские курсы, которые проходят по средам и пятницам с шести до семи вечера. На этих курсах он сидит за партой и слушает, как преподаватель еще раз объясняет ему всё то же самое, что написано в учебниках и пособиях. И каким бы замечательным этот преподаватель ни был, какими бы чудесными методиками он ни пользовался, финал этой истории предсказать несложно: рано или поздно наш герой придет к выводу, что к медицине у него не больше способностей, чем к иностранному языку.

Дело тут не в способностях, а в том, что ни медицину, ни иностранный язык таким манером выучить нельзя. И на то есть две очень серьезные причины.

Прежде всего, объем информации, подлежащий усвоению, слишком большой. Допустим, мы решили (следуя весьма распространенной рекомендации), выучивать каждый день по десять новых иностранных слов. И поначалу всё идет хорошо. Но примерно через месяц мы обнаружим, что уже забыли те слова, которые учили в первые дни. Есть у человеческой памяти такое неприятное свойство — забывать. Значит, помимо того, чтобы учить новые слова, надо повторять старые. И по мере того, как мы учим всё больше и больше слов, соответственно, всё больше и больше приходится повторять. В конце концов мы приходим к этакому состоянию динамического равновесия: при регулярных ежедневных занятиях мы как раз успеваем восстановить в памяти в точности такой же объем информации, который с такой же регулярностью, ежедневно забывается. Учим-учим, выучить не можем.

Но самое неприятное даже не это. Наверняка, всем, кто когда-либо учил иностранный язык, знаком такой эффект. Вот идем мы, к примеру, по улице. Подходит к нам иностранец и спрашивает, как пройти туда-то и туда-то. И спрашивает-то он нас как раз на том языке, который мы учим, и тему-то соответствующую мы как раз накануне проходили — преподаватель нам даже пятерку за нее поставил. Да только куда все эти наши знания подевались! Во-первых, мы долго не можем понять, что этот иностранец от нас хочет, потому что он произносит слова как-то не так, как это делает наш преподаватель. Во-вторых, когда наступает наша очередь что-то ответить, самое большее, на что мы оказываемся способны, — это с большим трудом выдавить из себя что-то несуразное, грамматически дикое, за что бы нам уж точно поставили «незачет». Словом, стыд да и только. В довершении ко всему, иностранец, этот лицемер, вместо того чтобы отчитать нас за невыученный урок, расплывается в самой дружеской улыбке и рассыпается в благодарностях, отчего нам становится особенно неловко.

Этот неприятный эффект известен под названием «обучение плаванью на суше». В данном случае «суша» — это классная комната или же, вообще, та обстановка, в которой мы учим иностранный язык, а «вода» — это ситуации из реальной жизни, ради которых мы, казалось бы, и учимся.

Именно этот эффект имеют в виду знающие люди, когда предупреждают: не пытайтесь заучивать иностранные слова по отдельности: это лишь бестолковая трата времени, не говоря уж о том, что это ужасно трудоемкое и скучное занятие. Когда слово, заученное таким манером, понадобится нам в реальной жизни, у нас не будет к нему доступа, оно просто не придет нам на ум. Тем не менее школьные учителя до сих пор упорно заставляют заводить учеников словарики с длинным списком разрозненных слов и требуют эти списки заучивать. И наказывают плохими оценками тех, кто отказывается делать эту скучную, бессмысленную работу.

Более того, существует огромное количество интернет-сайтов и компьютерных программ со словарными тренажерами. Но что самое поразительное — продавцы коммерческих методик в своих рекламных объявлениях заманивают покупателей обещаниями, что те будут выучивать по 100 и более отдельных слов в день. И с чисто формальной точки зрения это не обман. Действительно, существуют мнемотехнические приемы, которые позволяют наполнять память с поразительной скоростью. Эти приемы были очень распространены в древние времена, до изобретения книгопечатанья и, в особенности, до изобретения письменности. А потом они просто вышли из широкого употребления за ненадобностью. Потому что оказалось, что гораздо практичнее записывать любого рода информацию на бумаге, чем запоминать ее с помощью мнемотехники.

Давайте проделаем один короткий мысленный эксперимент. Вы, безусловно, прекрасно говорите по-русски, и все обиходные слова прочно сидят у вас в памяти. Приведите, пожалуйста, пример двух-трех слов русского языка, которые начинаются на букву «а» и заканчиваются на букву «б». Вы наверняка эти слова хорошо знаете. Так назовите же их — произнесите их мысленно в своем сознании.

Видите ли, если вы с такой задачей раньше не сталкивались, то мгновенно вы с ней, скорее всего, не справитесь. Хотя бы пару минут, а то и дольше, вам придется подумать. И желательно в спокойной обстановке — чтобы никто не висел у вас над душой и не ожидал моментального ответа. Поэтому, если у вас пока нет готового решения, то вы сейчас со спокойной совестью можете отложить эту задачу на потом, а пока просто послушать, что я буду говорить дальше.

Могу, впрочем, подсказать, каким способом данная задача решается. А решается она методом перебора. Вы тянете про себя звук «а-а», и тогда вам на ум начинают приходить всякие разные слова, начинающиеся на букву «а». В каждом таком слове вы обращаете внимание на последнюю букву. Рано или поздно ею окажется буква «б», и ответ, таким образом, будет найден. Сколько времени на это понадобится — заранее предсказать невозможно, это уж как повезет.

Так вот, проблема заключается не в том, чтобы что-то запомнить, не в том, чтобы что-то выучить. Если бы дело было только за этим, то можно было бы как раз пользоваться всякими допотопными мнемотехниками. Главная проблема — в том, чтобы из многих тысяч слов, которые уже выучены, которые уже хранятся у нас в памяти, извлечь то самое, которое бы нам в данный момент подошло. Причем в процессе говорения нам приходится решать такую задачу, как минимум, два-три раза в секунду. Да к тому же еще желательно ставить все слова в правильную грамматическую форму. Вот это проблема, так проблема! Она действительно очень непроста.

Все попытки решить ее на сознательном уровне, методом перебора или с помощью мнемотехники, обречены на неудачу. Мы вынуждены тут полагаться на автоматические механизмы работы нашей памяти. А память наша похожа на огромный склад, практически бесконечный по объему, на котором хранится чуть ли не всё, на что мы обращали внимание в жизни. Но у этого склада — очень маленькое окошко выдачи. Оно обслуживается одним-единственным роботизированным кладовщиком, который запрограммирован выполнять только две простых операции. Никаких объяснений он не понимает и договориться с ним невозможно. Его программа действий автоматически запускается при предъявлении какого-либо конкретного внешнего раздражителя: изображения, звука, запаха или чего-то в этом роде. Тогда наш кладовщик, во-первых, отыскивает на складе и выдает нам воспоминания о точно таких же или похожих раздражителях. А во-вторых, он выдает нам в придачу воспоминания о других, совсем непохожих раздражителях, которые однако поступили на склад одновременно с первыми.

Например, если мы увидим чью-либо руку, испачканную красной краской, мы, скорее всего, подумаем о внешне очень похожем объекте — о крови. И сейчас, хотя я вам не предъявил изображений ни красной краски, ни, тем более, крови, вы вполне можете представить себе соответствующую картину. Между изображением крови и словом «кровь» нет абсолютно ничего общего. Их объединяет только то, что оба раздражителя часто поступают на склад нашей памяти одновременно.

Именно так происходит естественное освоение языка. Вначале ребенок попадает в какую-то ситуацию и слышит, что в этот момент говорят взрослые. А потом, когда он снова оказывается в похожей ситуации, у него из памяти автоматически извлекаются те же самые слова, и он воспроизводит их вслух. У него речь привязана к ситуации. Ему даже необязательно понимать смысл того, что он говорит.

А когда мы пытаемся выучить язык искусственно: в школе ли, на курсах или самостоятельно дома, к чему, спрашивается, привязывается всё то, что мы кладем себе в память? Ну, конечно, в первую очередь к той самой учебной обстановке, которой мы окружены: к стенам, которые ограничивают наш взор, к столу, за которым сидим, к физиономии преподавателя, если он у нас есть. Все иностранные слова привязываются у нас к тетрадке-словарику или к карточкам, куда мы их записываем. Толку от такой привязки, разумеется, никакого.

Вся надежда тут возлагается на вторичные связи. Поскольку во время учебы мы не можем привязать, например, английское слово blood непосредственно к виду крови, мы привязываем его к русскому слову кровь, а через него — к тому смутному образу крови, который у нас появляется перед внутренним взором, когда мы слышим это русское слово кровь. Но понятно, что подобная вторичная привязка оказывается очень непрочна, тем более что тут совершенно не задействован такой мощный катализатор образования связей, как эмоции. Поэтому когда в реальной жизни мы видим кровь, или красную краску, английское слово blood оказывается совершенно неконкурентноспособно по сравнению с русским словом кровь. А если мы еще захотим быстренько выстроить множество смутно припоминаемых английских слов в один стройный ряд по правилам английской грамматики, то наша задача становится просто безнадежной.

А кстати, что такое хорошая грамматика в практическом смысле этого слова? На практике, хорошая грамматика имеет мало общего со знанием грамматических правил и заучиванием грамматических таблиц, вроде таблицы неправильных глаголов. Хорошая грамматика — это такая упаковка слов в нашей памяти, при которой они снабжены подходящими привязками друг к другу. Именно благодаря этим привязкам, одно слово автоматически влечет за собой другое — причем таким образом, что все слова как бы сами собой становятся в грамматически правильную форму и выстраиваются в грамматически правильные последовательности. Мы хорошо знаем это по русскому языку. Когда мы говорим по-русски, мы вовсе на задумываемся о частях речи и членах предложения, о родах, падежах, числах, склонениях, спряжениях, видах, временах, лицах, залогах и прочих подобных интересных вещах, а если бы задумались, то, вероятно, утратили бы способность говорить.

Большинство русскоговорящих людей даже никогда не видело таблицы спряжения русских неправильных глаголов. А между тем она занимает весьма внушительную по объему книжищу. Я бы сказал: очень величественное и поучительное зрелище. Я очень советую всем, кто хочет овладеть иностранным языком, начать с того, чтобы полюбоваться на все эти необъятные, как и русская земля, грамматические таблицы, по которым бедные иностранцы учат наш язык. Вы сразу всем нутром прочувствуете: нет, заучить всю эту табличную информацию невозможно, а главное: это было бы совершенно бессмысленно, потому что для того, чтобы говорить по-русски, нужно что-то совсем другое.

Итак, мы выяснили, что выучить язык, находясь в учебной обстановке, нельзя. Это всё равно, что обучаться плаванью на суше. Учебный материал, который мы закладываем при этом в память, с неизбежностью оказывается лишен сколь-нибудь прочных привязок к реальной жизни и потому он, во-первых, лишь с большим трудом поддается запоминанию, а во-вторых, даже будучи запомненным, не извлекается из памяти и не приходит на ум в нужный момент времени.

А как же тогда быть, если мы всё-таки хотим овладеть иностранным языком? Об этом мы поговорим в следующих выпусках.

До свидания, до новой встречи!