<< Назад  |   Оглавление  |   Далее >>

Коллекция полезных действий

Глава 6. Активные упражнения

6.3.2. Персонализация языка: привязка к индивидуальной реальности

Иностранные языки отличаются от родного одной особенностью, которая делает их освоение несравненно более сложной задачей. Родной язык, когда мы перенимаем его в детстве от родителей и других взрослых, прочно вплетен в саму ткань нашего существования, он неотъемлемо присущ большинству ситуаций, в которых мы ежедневно оказываемся. Иностранные языки, напротив, — вне зависимости от того, учим ли мы их на курсах или осваиваем самостоятельно, — это всё-таки более или менее абстрактные дисциплины. Даже если мы приобщаемся к языку не по учебникам, а через яркие элементы языковой культуры — через книги, фильмы, современные медиа-средства и т. п. — чужой язык не описывает наших конкретных жизненных ситуаций, не обращен к нам персонально, не требует непосредственного отклика с нашей стороны. Ребенок не смог бы при всем желании исключить родной язык из своей жизни, а нам, наоборот, приходится прикладывать усилия, чтобы удержаться в потоке иностранной речи.

Вы можете сдать экзамен хоть самого высокого уровня, блистая безукоризненными фразами на тему глобального потепления, но когда вы захотите сказать своему иностранному приятелю, что у него шнурок на ботинке развязался, вам, возможно, придется мычать что-то нечленораздельное и объясняться жестами.

Овладение иностранным языком обязательно подразумевает его персонализацию, встраивание в собственную индивидуальную реальность — и это является отдельной, очень непростой задачей, где каждый из нас волей-неволей предоставлен сам себе. Помощи ждать, прямо скажем, неоткуда. И тут уж худо приходится тому, кто не привык брать инициативу в свои руки, а предпочитает доверяться преподавателям.

Начать можно с самого простого. Давайте прямо в том месте, где мы в данный момент находимся, посмотрим вокруг себя и зададимся вопросом: как много из окружающих предметов мы можем назвать на иностранном языке. Вот, например, наш взгляд упал на табуретку. Как будет «табуретка» по-английски (по-немецки, по-японски и т. п.)? Знаем мы это или нет? Если не знаем, не беда. Просто отметим про себя, что мы этого не знаем, чтобы при первом удобном случае выяснить. Переводим взгляд на тумбочку, на выключатель, на дверь, на дверную ручку, на дверной косяк, на дверные петли. Обведя глазами комнату, выглянем в окно. Не исключено, что мы увидим там детскую площадку с песочницей, горкой и качелями. Можем мы всё это перечислить на иностранном языке? Ну, всё увиденное, наверно, пока еще нет, но кое-что можем. Уж по крайней-то мере мы знаем перевод таких слов, как «комната», «дверь» и «окно».

Возможно, в следующий раз, когда мы здесь снова окажемся, наше перечисление окажется более полным. Мы ведь постоянно набираемся новых знаний, и если уж нам попадется слово, подходящее к здешней обстановке, то мы не пройдем мимо, а возьмем его себе на заметку.

Такое мысленное упражнение имеет смысл проделывать всегда, всюду и по многу раз для одного и того же места. В результате чуть ли не над каждым предметом, который попадается нам на глаза, повисает вопрос: «А как это называется по-иностранному?» Если очень не терпится узнать ответ, то не возбраняется сразу заглянуть в словарь, особенно когда слово так и просится на язык, но никак не хочет вспоминаться. Но смысл этого упражнения всё-таки не в этом.

Смысл тут вот в чем. Если иностранное название нам известно, то оно перестает быть чистой абстракцией и обретает совершенно конкретное воплощение в нашей индивидуальной реальности. Если же оно нам не известно, то над предметом образуется как бы вакантное место, зарезервированное под это название. Теперь, когда мы слышим или читаем иностранную речь, мы делаем это в том числе и для того, чтобы отыскать подходящие слова для заполнения подобных вакансий. Отысканное слово сразу же наполняется конкретным содержанием и потому особенно хорошо запоминается.

Но, конечно, простое перечисление окружающих предметов — это очень примитивно. Оно ограничивается лишь существительными, а нам нужны еще, как минимум, глаголы, да другие части речи тоже пригодятся. Поэтому в данном упражнении мы постепенно переходим от перечисления к описанию. Мы продолжаем внимательно вглядываться в окружающую обстановку и спрашиваем себя, знаем ли мы, например, как сказать: «Низкая табуретка стоит рядом с высокой тумбочкой» или «Стеклянная дверь отрывается вовнутрь»? Разумеется, мы не довольствуемся одним лишь статичным миром предметов. Если, допустим, в комнату влетает муха, то это уже открывает гораздо более богатые возможности для описания, потому что она и летает, и кружится, и мечется, и бьется в стекло, и жужжит, и действует нам на нервы и вызывает большое желание поймать ее или прихлопнуть. Всё это, естественно, вызывает любопытство: а как бы об этом сказал иностранец?

Однако наибольший интерес представляют, безусловно, действия людей и в первую очередь то, чем занимаемся мы сами. Описания становятся всё более разнообразными и всё полнее отражают нашу персональную реальность. Благодаря этому наше восприятие иностранной речи кардинально меняется. Из потока абстрактной информации она превращается для нас в ценное сырье, которое мы жадно перелопачиваем в поисках того, что бы могло пригодиться для личных нужд. Мы говорим себе: «Ага, вот этим словом я смогу воспользоваться там-то и там-то, а эта фраза будет уместна тогда-то и тогда-то».

Особым действием, присущим человеку, является говорение. Конечно, в то время, пока мы осваиваем иностранный язык было бы лучше родную речь вообще не слышать. Но если уж это неизбежно, то почему бы не попробовать извлечь из нее посильную выгоду? Давайте примерим на себя роль синхронного переводчика и подумаем о том, как бы могли звучать разговоры, происходящие в нашем присутствии, если бы их участниками были иностранцы. Пусть даже мы сможем перевести всего лишь несколько отдельных слов — уже хорошо. Разумеется это не касается трудных и ответственных переговоров, непосредственными участниками которых являемся мы сами. Но, вероятно, нам не так уж и редко приходится выслушивать несносную болтовню окружающих, которая нас ничуть не занимает. Тут уж грех не воспользоваться прекрасной возможностью для умственных упражнений в иностранном языке. А если нам по долгу службы приходится сидеть на скучном собрании — то и подавно.